Зло познаётся стихийно, для познания Добра нужно время и Учитель.
Граница слова 19.06.12 10:27
Андрей Колесников – Обозреватель «Новой газеты»
Андрей Колесников – Обозреватель «Новой газеты»
«Что с ней делать? Может, заказать, чтобы ее застрелили в подъезде, как Политковскую?» — написал о Юлии Латыниной человек по фамилии Багиров, кем-то назначенный «писателем». Потом он попытается до нее дозвониться, но не сможет, как когда-то один президент пытался дозвониться до генерального прокурора, но не смог. Анна Политковская уже упоминалась в одном «эмоциональном» разговоре недавнего времени — то ли в лесу, то ли на «обочине». Потом один из фигурантов этого разговора тоже угрожал серьезными проблемами другому фигуранту, а затем опять-таки пытался дозвониться.
Два сюжета на грани фола за несколько дней — не слишком ли густо? Как легко стали разбрасываться у нас обещаниями убить, сжечь, забрать с собой на тот свет. Язык вражды, как лесные пожары (или пожары на «обочине» имени Бастрыкина?), охватил огромную страну, прорывается гигантскими языками пламени в блогосфере, в комментариях к статьям и записям.
Государство, его чиновники и граждане вдруг заговорили на языке мафии, на сленге братвы, на арго тюрьмы и бандитских разборок. Язык, как симптом болезни, выдает очевидное нездоровье нации — озлобленной, с дефицитом доверия и человеческого соучастия.
Недавно мужчина по фамилии Рыков, кстати, один из тех, кто облечен загадочными полномочиями назначать персонажей типа Багирова «писателями», обещал унести с собой тридцать либералов. Другой мужчина, глава Томского заксобрания, то есть человек, облеченный государственными полномочиями, говорил, что надо жечь на кострах тех, кто обзывает партию «Единая Россия» партией жуликов и воров. И вот пошло-поехало — Бастрыкин, Багиров… Так привычный язык мужских разговоров разной степени уединенности и доверительности постепенно переползает в публичную сферу. Главное, что все привыкают к этому:
граница приличного-неприличного, возможного-невозможного отодвигается все дальше. И если сегодня расширяется поле дискурса вражды, то завтра от слов кто-то, быть может, перейдет уже к делу.
Граница между словом и делом, заявлением и действием становится все менее заметной, как граница между явью и сном. Тем более что однажды другой мужчина, задавший моду на использование дворового арго не просто в публичной сфере, а в официальном государственном дискурсе, уже обещал «мочить в сортире» и, по большому счету и в широком смысле слова, это обещание выполнил. Глава государства — серьезный пример для подражания, субъект моды. И не удивительно, что именно после его высказываний, каждое из которых становилось событием в сфере идиоматики, дискурс стал гораздо более люмпен-пролетарским и, соответственно, многое стало дозволено. Значение слов в стране, где много лет правили идеи и слова (логократия, идеократия), не следует преуменьшать. Особенно если их носителем является первое лицо.
Собственно, продолжение такого стиля уже на языке кадровых решений нашло свое отражение, например, в назначении г-на Холманских на пост полпреда или в попытке, которая не прошла, по счастью, фильтр общественного мнения, посадить на пост главы Росмолодежи юношу Босых, который, как и некоторые носители языка вражды, норовит немотивированно лупить людей на улицах.
Дорога от грубого слова к жесткому делу становится тем короче, чем репрессивнее оказывается политический режим.
Следите за губами власть имущих. И особенно тех персонажей, которые подносят им снаряды, в том числе вербальные.
Читать полностью: www.gazeta.ru/column/kolesnikov/4631317.shtml
