Зло познаётся стихийно, для познания Добра нужно время и Учитель.
МАЛАХОВЩИНА
2015 год
В этом году телепередаче «Пусть говорят» исполнится 10 лет. Но, если учесть, что до 2005-го она выходила под другими названиями («Большая стирка», «Пять вечеров») — то и все пятнадцать. По телевизионным меркам — критический возраст. Однако же, включив телевизор, то и дело натыкаешься на демонстративно бодрого, нарочито молодцеватого Андрея Малахова.
Есть у него и другие маски — чертовской усталости, например. Вдруг мелькнёт тень на лице, как будто печальная птица пролетела. И отразится в глазах: жертвенное служение, ненормированный рабочий день, но и надежда для поклонников, что обязательно сдюжит.
А ещё мы видим его бывалым, амикошонствующим с теми, кто ему в родители годится, тыкает запросто медийным персонам, убеждая, что всюду вхож и, если что, нажмёт на нужные рычаги.
Или вдруг заделается конферансье, но так и не продемонстрировав искромётного юмора, ограничится нелепыми ужимками провинциального бирюка, случайно оказавшегося на столичных подмостках.
«Пусть говорят» — программа разножанровая, но в какой бы ипостаси не выступал ведущий, он демонстрирует особую, неповторимую фальшь: и сочувствуя, и ободряя, и соболезнуя, и веселясь.
Может, и не стоит переходить на личности, ведь симпатия к телеведущему — вещь субъективная, кого-то он раздражает, а большинству, возможно, нравится. Вполне вероятно, что Андрей Малахов прекрасный человек, отличный семьянин и даже подкармливает голубей. В конце концов, он существует в рамках телевизионных стандартов, не им придуманных, и следовало бы рассуждать о недостатках формата. Но формат передачи и её ведущий настолько органично сосуществуют, что отделить одно от другого невозможно.
Многие каналы вступали в конкуренцию с Первым, но неизменно проигрывали. Приглашённые на роль Малахова всякий раз доказывали свою несостоятельность. Чтобы поймать удачу за хвост, мало следовать формальным малаховским принципам, нужно делать как он, думать как он, быть им. По сравнению с эталоном эпигоны выглядят недостаточно бестактными, не соответствуют жёстким требованиям «Пусть говорят», превращающим в шоу даже трагическое событие.
Обычно возникает глумливый аргумент: «Но ведь народу нравится!» — и не определишь сходу, чего в этом соображении больше: высокомерия или демагогии. Жертве (аудитории) игриво присваивают карикатурные черты, снисходительно указывая на её дурной вкус, Малахов, дескать, в полной мере соответствует притязаниям своей публики. Но какова природа этой приязни?
Ведущий «Пусть говорят» (творчески эволюционируя, занимаясь бодибилдингом) превратился в своего рода былинного персонажа. Зритель как будто даже и не замечает вопиющей малаховской неделикатности, жеманства, фанфаронства, всех этих неуместных нарядов, модельных стрижек, народ как будто видит в нём заступника. И удивляться тут нечему.
«Простому человеку» места на нашем телевидении нет, вот только и нашлась узкая электоральная ниша на Первом в виде светлицы с дизайнерскими диванами. Сюда завозят героев из Тмутаракани, и не кого попало, а отъявленных, застигнутых врасплох, стоящих на краю, пойманных «на горячем».
Шоу устроено просто — здесь показывают обычных людей в сложных жизненных обстоятельствах. Изо дня в день в передаче «Пусть говорят» складывают мозаику — пугающий образ народа. Из всего заострённого, ненормального, криминального, уродливого. Фирменная малаховская картина действительности обладает гипнотическим эффектом.
Однако доброму неискушённому зрителю кажется, что «Андрюша» не тривиальный провокатор, а борец за правду. «Андрюша» умело создаёт напряжённую атмосферу, усугубляет конфликты, у него формат такой: вот сейчас, после рекламы войдёт новый участник разборок и подольёт масла в огонь, а ведущий спросит что-нибудь эдакое — беспардонно, на голубом глазу…
Высоколобым интеллектуалам не до Малахова, он для них прочитанный учебник маркетинга. Работает для «быдла», собирает у экранов бабушек, мамочек, кумушек, тётенек, чтобы продать эту миллионную аудиторию рекламодателю (производителю стиральных порошков и порошкового молока). Схема бизнеса проста, тут не до социокультурного анализа. Однако вреда от этой передачи гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд.
Последовательно и системно, как бы невзначай, «Пусть говорят» формирует новые стандарты нравственности. Вместо советских и до-советских представлений о норме, о «хорошем и плохом» аудитории предлагаются новые модели поведения. Дело даже не в том, что Малахов не является нравственным авторитетом, или намеренно усиливает противоречия, искусственно добавляя «драматургии».
Главное, на экран переносятся темы, обсуждаются вопросы, которые в принципе невозможно рассматривать публично. Ну, не принято у нас такое, не делалось так у нас никогда. Никакие профсоюзные и комсомольские собрания, никакие сельские сходы не сравнить с публичной поркой в студии Первого канала. Всякое бывало, но чтобы на людях позориться, чтоб ехать в столицу зная, как тебя будут там чихвостить?
А ведь именно бабушки, тётеньки, мамочки — домохозяйки у экранов — воспитывают детей, закладывают, что называется, основы морали, как раз они и «выигрывают войны», а не только школьные учителя и приходские священники.
читать дальше
Олег Пухнавцев
