Катастрофа под Смоленском
Марек Пыза (Marek Pyza), Марчин Викло (Marcin Wikło)

Мы знаем, какой сигнал получили от россиян польские прокуроры: от нас помощи не ожидайте, обломков мы вам не отдадим и даже не позволим к ним прикоснуться, а свидетели, которых вы хотели допросить, умерли, уехали или страдают амнезией. Мы побывали в Смоленске. Место, где произошла польская национальная трагедия, зарастает бурьяном, скоро там проложат газопровод.
Спустя два с половиной года после того, как расследование смоленского дела было передано из военной в национальную прокуратуру, у следователей наконец появился шанс осмотреть обломки «Туполева», которые отказываются возвращать нам россияне. Такой возможностью нельзя было не воспользоваться, так что прокуроры тщательно планировали свой визит. Подготовкой к нему они занимались совместно со спецслужбами, обсуждая с ними все детали, включая маршрут передвижения. В Смоленск отправились пятеро следователей, техники из военной жандармерии и полиции, а также специалисты по 3D-моделированию. Планы были масштабными, но сказать, что их удалось претворить в жизнь хотя бы в общих чертах, сложно, поскольку россияне в очередной раз устроили имитацию следственных действий.
Уже до отъезда было понятно, что польские специалисты не получат полной свободы действий. Следственный комитет сообщал, что «осмотр» будут проводить россияне, а его результаты будут позже переданы в Варшаву. Создать соответствующий антураж помогли российским спецслужбам СМИ: на территорию аэродрома впустили только лояльных московским властям местных репортеров, задача которых состояла в том, чтобы показать, как россияне заботятся обо всех деталях. Зрители увидели полный профессионализм: стерильные условия (всем, кто собирался подойти к обломкам самолета, выдали специальные комбинезоны), атмосферу открытости и сотрудничества. Это было весьма неубедительное театральное представление. На самом деле поляки смогли сделать лишь немногое из того, что планировали.
«Уже на первой организационной встрече коллегам сообщили, что в ангаре нельзя будет не только ничего передвигать, но даже к чему-либо прикасаться. Это расстроило наши планы: мы хотели вынести все элементы обломков наружу, внимательно их осмотреть и провести инвентаризацию. Не знаю, как можно осматривать обломки самолета и не прикасаться к ним», — говорит наш источник, связанный с прокуратурой. Полякам запретили пользоваться любым собственным оборудованием, даже телефонами. «У входа у нас отобрали все, в том числе старые телефоны — не смартфоны, а такие „кирпичи", которыми мы обзавелись, чтобы поддерживать связь во время поездки», — рассказывает он. Контакты с Варшавой в интересах безопасности следствия были ограничены. Находившаяся в Смоленске группа звонила только на специальный номер. На другом конце провода дежурил один из следователей прокуратуры. Разговоры велись полунамеками, речь шла только о самых общих вопросах. Хороших новостей не было. «В принципе все ограничивается тем, что россияне делают фотографии, причем очень медленно. Они проводят на аэродроме каждый день по много часов, но я не знаю, успеют ли они все осмотреть. В целом они не проявляют гибкости и очень жестко придерживаются обозначенных изначально и, по всей видимости, спущенных сверху правил. Так что на какой-то перелом рассчитывать не приходится», — отмечали наши собеседники.
Судя по дошедшим до нас сообщениям, прокуроры столкнулись с более серьезными ограничениями, чем польские делегации, посещавшие Смоленск в предыдущие восемь лет. Представители комиссии Миллера (Jerzy Miller) и эксперты, помогавшие военной прокуратуре, могли хотя бы самостоятельно фотографировать обломки. Сейчас такой возможности уже нет.
Это свидетельствует о том, что россияне стараются любыми средствами помешать проведению тщательного расследования и скрыть улики. В этом нет ничего нового, но сейчас они даже перестали притворяться, доказательством чему служит подробный ответ, который поступил на запрос из польской прокуратуры, хотевшей, в частности, допросить пятерых очевидцев катастрофы. Россияне без малейшего смущения ответили, что это невозможно, потому что один из свидетелей умер, место нахождения второго невозможно установить, третий и четвертый в сентябре будут отсутствовать в Смоленске, а пятый (Николай Бодин, на чьем участке стоит береза, о которую согласно отчету МАК и комиссии Миллера задел крылом польский самолет) потерял память после автомобильной аварии. Как это все типично…..... читать полностью