«Смех без причины…»


Раньше в русском языке был уничижительный термин для людей, которых не воспринимают всерьёз — «шут гороховый». Без филологического исследования непонятно почему «гороховый». Может быть потому, что есть упоминание про «царя Гороха», а шуты традиционно были при царях. Сейчас более популярно другое презрительное прозвище — «клоун». Жизнь вокруг нас, в том числе, в самых серьёзных областях, как, например, политика и наука — всё больше напоминает клоунаду. Глядя на политиканов, делающих заявления или предлагающих «законы», как-то не поворачивается язык назвать их «шутами» — это клоуны.

Дело в том, что между «шутами» и «клоунами» разница есть. Более того, два эти понятия противоположны. Поле действия «шута» — это интеллектуальное пространство. Сущность шутовства — это парадокс, понятный тонкому уму, не дающий возможности возразить на буквальное содержание репризы. Шуты были при знатных особах. Иногда они были представителями побеждённой завоевателем знати. В христианском мире шут одевался как чёрт из традиционного ада: колпак с бубенчиками, чьи три хвоста ассоциировались с языками пламени, красное трико и прочее… Иными словами, шутовство носило инфернальный характер.

Иное — клоун. Он действует в пространстве чистой бессмыслицы, рефлекторного хохота. Его ход — скользить на корке и падать, получать пощёчины, чтобы пудра вилась столбом. Клоун идёт от образа Пьеро, но вниз, к впадению в образ Карандаша. Чарли Чаплин пытался искупить клоунаду, примешивая к ней подобие «гуманистической философии»: мол, маленький человек, трогательный и т. п.

В тему:
Михаил Делягин: «Клоуны устали, пустите их отдохнуть»
В Бельгии участники карнавала переоденутся в нацистскую форму