Как речевые особенности влияют на наше мышление
В 1940-х годах инженер-химик по имени Бенджамин Ли Уорф (Benjamin Lee Whorf) опубликовал в журнале MIT Technology Review ставшую чрезвычайно популярной работу, в которой он утверждает, что способы выражения различных категорий и понятий в разных языках (пол, время, пространство) влияют на то, как человек думает о мире. Например, если в языке нет терминов для обозначения конкретных отрезков времени, говорящий на нем человек не поймет идею потока времени.
I went to my neighbor’s house for something to eat yesterday (Вчера я пошла (пошел) к соседке (соседу) чего-нибудь поесть).
Задумайтесь над этим английским предложением. Оно довольно простое, и владеющий английским языком человек точно поймет, что оно значит. Но о чем это предложение расскажет вам на самом деле — а точнее, о чем оно не расскажет? В нем не уточняются такие факты, как пол субъекта и его соседа, направление, в котором пошел говорящий, характер его отношений с соседом и то, что было на обед — пара печенек или жаркое с сочной подливкой. Английский не требует от говорящего сообщать такую информацию, но если бы то же самое предложение было на французском языке, мы бы точно знали пол каждого, о ком в нем говорится.
То, как разные языки передают информацию, на протяжении десятилетий приводит в восторг языковедов, антропологов и психологов. В 1940-х годах инженер-химик по имени Бенджамин Ли Уорф (Benjamin Lee Whorf) опубликовал в журнале MIT Technology Review ставшую чрезвычайно популярной работу, в которой он утверждает, что способы выражения различных категорий и понятий в разных языках (пол, время, пространство) влияют на то, как человек думает о мире. Например, если в языке нет терминов для обозначения конкретных отрезков времени, говорящий на нем человек не поймет идею потока времени.
Позднее эти доводы были подвергнуты сомнению, так как исследователи пришли к заключению, что в них преувеличивается воздействие языка на наше сознание. Однако еще позже ученые нашли новые нюансы, показывающие, как речевые особенности влияют на наше мышление. Лингвист Роман Якобсон следующим образом описал это направление исследований: «Языки очень существенно различаются в том, что они должны передавать, но не в том, что они могут передать». Иными словами, основной способ воздействия языка на наше сознание заключается в том, о чем он заставляет нас думать, но не в том, о чем он не дает нам думать.
Следующие пять языков показывают, насколько по-разному можно передавать информацию, и как эти характерные черты мышления влияют на нас.
Язык, в котором вы - не центр вселеннойНосители английского и других языков чрезвычайно эгоцентричны, когда речь заходит об их ориентации в мире. Предметы и люди существуют слева и справа от вас, перед вами и позади вас. Вы продвигаетесь вперед и назад относительно того направления, к которому обращены лицом. Но для племени австралийских аборигенов из северного Квинсленда, которое носит название гуугу йимитирр, такой подход к информации о пространстве по принципу «я, я, я» не имеет никакого смысла. Направление они указывают по сторонам света. Поэтому вместо того, чтобы попросить вас подвинуться влево, такой абориген скажет: «Не могли бы вы подвинуться на запад?»
Лингвист Гай Дойчер (Guy Deustcher) говорит, что у носителей языка гуугу йимитирр есть некий «внутренний компас», который появляется у них с младенческого возраста. Точно так же, как англоязычные дети еще в раннем возрасте учатся правильно использовать времена в речи, дети племени гуугу йимитирр учатся ориентироваться по сторонам света, а не относительно себя самих. По словам Дойчера, если носитель языка гуугу йимитирр хочет привлечь ваше внимание к направлению сзади него, «он покажет через себя, как будто он просто воздух, и его существование ничего не значит». Пока непонятно, порождает ли это менее эгоцентричное мировоззрение, а посему данный вопрос требует дополнительных исследований.
Другие исследования показывают, что носители языков, в которых для указания местоположения используются стороны света, обладают поистине фантастической пространственной памятью и навыками ориентирования. Наверное, это вызвано тем, что их ощущение от события очень хорошо определено направлениями, в которых оно имело место. Однако Дойчер указывает на то, что если в языке нет указания на стороны света относительно общающихся людей, это отнюдь не значит, что они не понимают, например, категорию того, что находится позади них.
Язык, в котором время течет с востока на западЛингвист из Стэнфорда Лера Бородицкая и ученая из Беркли Элис Гэби (Alice Gaby) изучали язык куук таайорре, на котором говорит народ пормпураау, также из австралийского Квинсленда. Подобно гуугу йимитирр, они во время рассказа о местоположении используют стороны света, но Бородицкая и Гэби также выяснили, что в языке куук таайорре иное толкование времени.
В ходе ряда экспериментов лингвисты раздавали испытуемым серии карточек, на которых были нарисованы то постепенно стареющий человек в разных возрастах, то растущий крокодил, то постепенно съедаемый банан. Носители языка куук таайорре во время эксперимента сидели за столами один раз лицом на север, а в другой раз лицом на юг. Как бы ни садились эти люди, они неизменно раскладывали рисунки с востока на запад, то есть в том же направлении, в котором днем движется по небу солнце. В отличие от них, носители английского языка, участвовавшие в этом эксперименте, всегда раскладывали карточки слева направо — в том направлении, в котором мы читаем.
У носителей языка куук таайорре ход времени тесно связан со сторонами света. «Мы никогда никому не говорили, в каком направлении они сидят лицом, — написала Бородицкая. — Но носители языка куук таайорре уже знали это и непроизвольно использовали стороны света для выражения своих представлений о времени».
читать дальшеЯзык, где цвета являются метафорами
Люди видят мир в определенном оптическом спектре, и если у вас нормальная сетчатка, свет распадается на определенные цвета. По словам некоторых лингвистов, во всех языках имеется набор вполне определенных слов для обозначения цветов, которые образуют видимый цветовой спектр. Антрополог Брент Берлин (Brent Berlin) и лингвист Пол Кей (Paul Kay) в 1969 году создали теорию «основных цветовых терминов», в которой утверждается, что во всех языках как минимум есть слова для обозначения черного, белого, красного, а также теплых и холодных цветов.
Но только не в йели дние. В 2001 году исследователь из института психолингвистики им. Макса Планка Стивен Левинсон (Steven Levinson) опубликовал в Journal of Linguistic Anthropology работу об острове Россела, что в Папуа-Новой Гвинее, которая полностью опровергает теорию Берлина и Кея. Жители острова говорят на языке йели дние, который не похож на соседние языковые группы. В нем мало слов для обозначения цветов, да и самого слова «цвет» тоже нет. Вместо этого носители языка йели дние говорят о цветах метафорическими фразами, используя для их обозначения предметов из островной окружающей среды.
Например, описывая нечто красное, островитяне говорят «мтьемтье». Это слово происходит от «мтье», что означает породу красных попугаев. Другой пример — «мгидимгиди». Данным словом жители острова обозначают нечто черное — ведь исходное слово «мгиди» — ночь. Как пишет Левинсон, даже грамматика в йели дние усиливает эту склонность к метафорам. Островитянин никогда не скажет: «Этот человек белый». Он скажет гораздо заковыристее: «Кожа у этого человека белая, как попугай».
Левинсон отмечает, что в своем изобразительном искусстве островитяне не применяют неестественные цвета и оттенки, используя для украшения нейтральные тона и узоры. Но это не означает, что у жителей острова Россела выработалось какое-то особое зрение, отличающееся от остальных людей. Однако оно оказало огромное воздействие на то, как они истолковывают окружающий мир, и как они его описывают.
Язык, заставляющий предоставлять доказательства
В перуанском Нуэво Сан-Хуане люди народности матсес говорят, как может показаться, с огромной осторожностью, добиваясь того, чтобы любая сообщаемая ими информация соответствовала действительности на момент ее передачи. В каждом сказанном предложении используется своя глагольная форма в зависимости от того, какой вам известна сообщаемая вами информация, и когда вы в последний раз знали, что она верна.
Например, если вы спросите: «Сколько у тебя яблок?», носитель языка матсес может ответить так: «В последний раз, когда я проверял корзину с фруктами, у меня было четыре яблока». Насколько бы говорящий ни был уверен в том, что у него четыре яблока, если он их не видит, у него нет доказательств правдивости его слов. Ведь три яблока мог украсть воришка, и в таком случае его информация будет неверна.
В этом языке огромное множество особых терминов для такой информации как факты, предположительно имевшие место в недавнем и далеком прошлом, предположения о различных моментах в прошлом, а также информация, которую пересказывают в качестве воспоминаний. Лингвист Дэвид Флек (David Fleck) из Университета Райса написал докторскую диссертацию по грамматике языка матсес. По его словам, матсес от других языков отличает то, что он требует от говорящего предоставлять доказательства того, что этот человек сообщает. Для этого в матсес есть один набор глагольных окончаний для источника знаний, и другой, отличный способ сообщения о том, насколько правдива и точна передаваемая информация, и насколько в ней уверен говорящий. Что интересно, в этом языке нет способа сообщить о том, что та или иная информация является слухом, мифом или историей. Вместо этого говорящий передает такого рода информацию как цитату, либо как сведения, почерпнутые из недавнего прошлого.
Язык, в котором нет слова для обозначения цифры 2
В 2005 году Дэниел Эверетт (Daniel Everett) из Манчестерского университета опубликовал в журнале Current Anthropology работу о языке народности пираха. Это племя аборигенов живет в Амазонии. Ученый описал в ней язык, совершенно непохожий на другие. Пираха говорят на языке, в котором нет чисел, названий цветов, совершенной формы, а также базовых слов для обозначения количества, таких как «несколько» и «немного», хотя некоторые ученые полагают, что это универсальные аспекты человеческого языка. Вместо употребления слов типа «каждый» или «больше», либо числительных для представлении количественной информации, пираха говорят, что описываемое ими нечто большое или маленькое. Есть слово, которое можно приблизительно перевести как «много», но на самом деле оно означает «соединять вместе». У пираха также нет художественной традиции и глубоких воспоминаний.
Стивен Пинкер (Steven Pinker) произнес ставшую знаменитой фразу о том, что работа Эверетта стала «бомбой, брошенной на вечеринке». Эверетт нашел язык, который прямо противоречит общепринятой теории Ноама Хомского об универсальной грамматике.
В ходе многочисленных экспериментов, которые проводили лингвисты Питер Гордон (Peter Gordon), Эверетт и прочие, мыслительный и познавательный процесс пираха проверялись снова и снова. Возможно ли узнавание чисел, если нет системы счета? Похоже, что ответ на это — «не совсем». В ходе одного эксперимента, который проводил Эверетт, людям пираха показывали ряды батарей и просили воссоздать их. Пираха воссоздавали ряды из двух-трех батарей, но не более того. Вместо счета пираха используют систему, которую Эверетт назвал «стратегией аналоговой оценки». Она работает неплохо до определенного момента. Наверное, у пираха никогда не было нужды считать, чтобы жить и выживать. Так думает Эверетт и другие ученые, наблюдавшие за этими людьми в полевых условиях.
Что интересно, пираха не самого высокого мнения о чужаках. Они одноязычны, и предпочитают пользоваться собственным лексиконом, не заимствуя слова из английского или испанского языков. Для всех иностранных языков у них есть одно название: скрюченная голова. Этим пираха очень сильно отличаются от нашего общества, которое основано на глобализованных языках и на всевозможной коммуникации, сводящейся к простым цифрам, состоящим из бесконечных потоков единиц и нулей.