Зло познаётся стихийно, для познания Добра нужно время и Учитель.
Про упразднение заборов
Майсурян Александр

Подумалось про одну сугубо конкретную тему: про заборы. Очень много их повсюду понастроили за последние 30 лет. Хотя после 1917 года тенденция первое время была противоположная.

Вот что писал об этом историк Михаил Покровский около столетия назад: «После революции — ожидали мы — Россия станет Европой. Что же это значит? Те из нас, кто бывал в Европе, видели там вокруг богатых дач и парков высокие каменные стены, утыканные наверху острыми осколками стекла или не менее острыми гвоздями; где не было каменных стен, а простой лёгкий заборчик, на нем красовалась зловещая надпись: «здесь расставлены капканы для волков». Горе тому, кто перелезет через заборчик, нарушив «священное право собственности». ...Сострадание добрых людей возбудил бы тот, кто стал бы уверять, что по части упразднения заборов с гвоздями теперешние страны СССР, тогдашняя Россия, пойдут первыми. Ибо казалось истиной самой очевидной, что социализм может к нам прийти только после Западной Европы и Америки».

Конечно, в СССР и после революции сохранились заборы, в том числе и частные. Но их воспринимали как зло, как нечто постыдное и позорное, пережиток тёмного прошлого, и физически они были крайне понижены в высоте, сделаны полупрозрачными (из редких штакетин) и разоружены (убраны шипы, колючки, битое стекло и т.д.).

Не то, чтобы высокие и колючие частные заборы прямо запрещали (может быть, где-то и запрещали, точно не знаю), но они были крайним моветоном, знаком отсталости. В подмосковном посёлке Жуковка, где находились дачи советских руководителей, никаких заборов между отдельными дачами не было, вообще. Причём не было их, по крайней мере, до середины 90-х годов, когда мне как-то довелось побывать в этом посёлке. Это было на первый взгляд непривычно, но, по логике жителей советских времён, только так и могло быть при коммунизме.

В 1961 году появилась песня Михаила Ножкина "Зачем человеку заборы?". Песня, между прочим, — яркий пример той критики слева, которой остро недоставало советскому обществу в 60-е и 70-е годы. То есть такая критика вроде бы и звучала... например, фильм Эльдара Рязанова "Берегись автомобиля" (1966) — это вроде бы тоже критика слева, против "буржуя" Семицветова и его покровителей, но она очень скоро сбивалась на критику справа.

Михаил Ножкин и после реставрации капитализма остался последователен в своих убеждениях, его песни часто звучали на оппозиционных митингах под красными флагами 90-х годов, и он до сих пор состоит в КПРФ. В интервью в 2007 году он говорил: «Таких, как я, были единицы: Юра Визбор, Булат Окуджава. Очень острый был Галич. Но не выдержал, перемудрил и уехал. Потом, как мне рассказывали в Париже, хотел вернуться, но его там и убрали. Если бы Галич вернулся, то понял, что его просто-напросто купили и использовали. Как позже это сделали с Высоцким... Володя бегал от меня, потому что Ножкин был единственным человеком, кто его критиковал в лицо. «Куда тебя тянут эти «поеты» — Вознесенский с Евтушенко?» — говорил я ему. Именно они сделали из Высоцкого в общественном сознании этакого противника системы, чуть ли не мученика. А сами даже хоронить его не пришли. В 70-м году мне показали вырванную из журнала «Тайм» статью «Самые знаменитые диссиденты Советского Союза: Солженицын, Ножкин, Галич, Окуджава, Высоцкий». Но господа просчитались. С родным государством я не воевал никогда! «Бомбил» только мерзавцев и предателей».

читать дальше

@темы: майсурян