Зло познаётся стихийно, для познания Добра нужно время и Учитель.
Шапочка из фольги
Алкксандр Дугин
Алкксандр Дугин
Шапочка из фольги (tin foil hat) стала издевательским мемом о тех, кто страдает паранойей или является приверженцем теории заговора. Вера в то, что всё имеет материальную природу, является одним из догматов современной «научной» картины мира, поэтому неудивительно, что те, кто подозревает, что «с реальностью что-то не так», также объясняют это при помощи материалистических галлюцинаций. Мировое правительство (чёрные вертолёты, HAARP, «Болото», deep state и т. д.) контролирует общество не только извне, но и изнутри, проникая вовнутрь — через chemtrail'ы или «излучения».
У недавно умершего американского философа-нонконформиста Адама Парфри в Apocalypse Culture приводился рассказ о том, как «инопланетяне» проникли с помощью особых проводков внутрь параноика более брутальным способом — через отверстия в теле и потом жертва вторжения искала у своих коллег признаки аналогичной атаки, стремясь исследовать прежде всего их тела — не найдутся ли там проводки. Тема вживления инопланетянами каких-то посторонних предметов в abductee (жертву, похищенную НЛО) столь распространена, что время от времени в конгрессе США слушаются жалобы с демонстрацией множества «доказательств».
Шапочка из фольги по праву относится к этой параферналии подозрения и также обоснована ощущением того, что влияние внешнего мира властно проникает вглубь человеческого существа, вторгаясь в мозг и заставляя делать нечто такое, чего при других обстоятельствах человек (как ему кажется) не сделал бы. А так как человек сегодня и нормальными, и психически больными людьми мыслится как существо принципиально материальное, то и природа проникновения внешнего во внутреннее интерпретируется в материальных терминах — как лучи, волны, колебания и т. д. От таких «лучей» по аналогии с клеткой Фарадея, останавливающей магнитное излучение, и призвана защитить волшебная шапочка из фольги.
В принципе, мы имеем дело с древним архетипом шапки-невидимки, только в её археомодернистской версии. Конечно, наблюдать взрослых людей в нелепых головных уборах, напоминающих детский утренник, довольно непривычно, и именно от этого контраста между серьёзными лицами носителей шапочек из фольги и самими этими предметами возникает острое ощущение идиотизма, вызывающее смех и презрение (у тех, кто сам такую шапочку ни за что не наденет), а также некоторый страх (никогда не знаешь, на что могут решиться психи).
Но если сделать поправку на материализм, который является общим знаменателем и больных, и здоровых в современном мире, то носители tin foil hat могут быть (отчасти) реабилитированы.
Дело в том, что сознание человека не принадлежит и никогда не принадлежало ему самому как своего рода собственность. Если только мы задумаемся о том, откуда приходят в нашу голову мысли и как складываются наши представления о себе и о мире, мы вынуждены будем признать, что практически всё то, что мы считаем своим, нами получено извне — в процессе воспитания, обучения, образования, социальных взаимодействий, из культуры, языка, истории, науки, из коммуникаций и средств массовой информации.
Основатель социологии Э. Дюркгейм ввёл термин «коллективное сознание», чтобы подчеркнуть социальную природу мышления как такового. Индивидуальное сознание лишь отражает коллективное. Но здесь действует эффект зеркала, которое, будучи разбитым на части, всё равно в каждой из них продолжает отражать целое. Отсюда и рождается иллюзия собственности сознания — того, что мы имеем дело с разумом, принадлежащим только нам на индивидуальной основе. Мы слишком серьёзно и некритично пользуемся устойчивыми формулами «я думаю, что…», «я считаю, что…», «я уверен, что..» и т. д., искренне полагая, что речь идёт о глубоко индивидуальном акте. Но если чуть отстраниться от гипнотической иллюзии, от того аффекта, с которым мы произносим личное местоимение первого лица, то мы не можем не заметить, что любое наше высказывание основано на методах, знаниях и процедурах, почерпнутых извне, и что оно чаще всего является типовым и серийным (цитированием), то есть с таким же пафосом произносимым множеством других индивидуумов.
По-настоящему творческим и оригинальным является лишь сбой системы, когда мы начинаем говорить нечто непривычное, непредсказуемое и невнятное, но тогда мы рискуем перейти на совершенно непонятный окружающим индивидуальный язык, на котором говорят оракулы или шизофреники (и подчас поэты). В любом случае наши индивидуальные мысли (равно как и желания) являются в основе своей всеобщими, а то, в чьём теле и в чьём мозгу они копошатся, принципиального значения не имеет. Если продолжить это наблюдение, можно вместе с Хайдеггером прийти к заключению, что практически всегда тот, кто мыслит в нас, является не нами самими, а неким безличным началом, которое Хайдеггер назвал das Man, отталкиваясь от немецкой грамматической конструкции man denkt, man will (дословно: «думают» и т. д.; англ. they think, франц. on pense и т. д.). Иными словами, на самом деле не мы думаем, но das Man думает сквозь нас, закладывая в нас траектории conventional wisdom (конвенциональной мудрости) или отклонения от неё.
Вот здесь-то и вступает в дело шапочка из фольги. Её надо понимать не клинически, а философски. Когда человек принимает радикальное решение надеть это недоразумение на голову? Когда подозрение, что его мысли и состояния не являются его собственными, не принадлежат ему, но индуцируются извне, становится настолько сильным, что человек, не обращая внимания на то, что о нём подумают другие, соглашается выглядеть идиотом, лишь бы оградиться от влияния das Man. Отсюда tin foil hat приобретает философское и символическое значение: это знак того, что в человеке подозрение преодолело стыд показаться нелепым, что он более не способен оставаться технической деталью в рециклировании отчуждённых мыслей, желаний и чувств и стремится найти самого себя, своё истинное «я», своего «внутреннего человека», укрывшись «клеткой Фарадея» от всепронзающих лучей das Man'а.
Очевидно, что люди, надевающие tin foil hat на голову, не слишком здоровы. Но явно поздоровее тех, кто этих шапочек из фольги не надевает. Конечно, и другие шапочки и, более того, головные уборы в целом имеют сходное происхождение, связанное с символической сакральной анатомией. Головные уборы древних жрецов, клобуки иереев или лисьи шапки хасидов являются следами символического украшения головы, подчёркивающими её достоинство и её близость к небу (Платон считал, что прямолинейность человека связана с притяжением его самого высшего центра — мозга — к небесной звёздной прародине, откуда приходят души).
Бредовая шапочка из фольги — это, конечно, не митра и не тиара, но её современный, даже в чём-то постмодернистский, суррогат. Это не просто заболевание — это первый шаг к выздоровлению. Я согласен, что выглядит это чрезвычайно глупо и смешно и, естественно, от das Man'а эта обёртка черепа, вызывающая ассоциации с подготовленным для духовки тестом, не защитит. Лучи das Man'а слишком могущественны. Но само подозрение несчастных обладателей шапочки из фольги достойно уважения. Они догадались. Им больно. Они чувствуют, что в мире что-то пошло не так. И в этом они совершенно правы. Их подозрение имеет под собой все основания. Да, что-то пошло не так. И продолжает идти. И это в высшей степени серьёзно. Поэтому не стоит обижать тех, кто уже изготовил себе tin foil hat. Они, пусть на полшага, но впереди нас…
На днях писатель Стариков напомнил слушателям, что в России 30 октября отмечается день памяти политических репрессий, который был узаконен Постановлением Верховного Совета РСФСР 18 - го октября 1991 года. Предатель Горбачёв бестолковыми речами готовил Союз Советских Социалистических республик к ликвидации. Не забывал и о Коммунистической партии с помощью которой и стал президентом великой страны. Разве это не шизофрения? И такой человек попал на самый верх огромной и развитой страны.
«.... Дело в том, как установили ученые, что набор генов у человека практически на 100% идентичен набору генов шимпанзе, наиболее вздорной м воинственной представительнице обезьяньего мира. И если раньше бесконечные войны и бесконечное насилие можно было объяснить борьбой за выживание, борьбой за ограниченные ресурсы, то бесконечные региональные войны и бесконечные разговоры о новой мировой войне сегодня только подтверждают – поведение человека разумного, не разумней поведения шимпанзе.
