Борис Дубсон
Посмотрел фильм о путешествии по колымской трассе блогера Юрия Дудя, а затем прочитал своего рода рецензию на фильм известного в Израиле (несколько десятков романов - это вам не фунт изюма) литератора Алекса Тарна, который, можно сказать, размазал Дудя, утверждая, что он ни хрена не знает о Колыме и в его фильме единственная деталь действительной колымской реальности - лютый мороз на трассе, где прокатился Дудь за несколько дней своего путешествия. Все остальное – "бла-бла, пака-пака, пустые, не слишком относящиеся к делу разговоры".
В отличие от Дудя, его оппонент, по собственной оценке, "в теме". А как же, хотя он не бывал на Колыме, но прочитал письма деда (уехавшего на Колыму по найму в 1936 году) и занимался этим специально, готовя свою документальную прозу.
Не знаю, в каких своих документальных опусах Тарн затрагивал колымскую тему, но, судя по тексту, его познания , так же, как и впечатления Дудя от поездки на Колыму, весьма поверхностны.
К сведению г-на Тарна, нет упоминаемого им шоссе Магадан-Якутск. Асфальт во времена Дальстроя заканчивался в Магадане, затем идет Колымская трасса, покрытая гравием до поселка Усть-Нера, центра Оймяконского района (1042 км. от Магадана)... Из него расходятся дороги на Индигирские прииски. В Якутск можно проехать, в сущности, по зимнику от Аркагалы, свернув с основной трассы (примерно 600 км. от Магадана). В последние годы на этой якутской дороге появилось несколько асфальтированных участков, но в целом она не имеет отношения к Колымской трассе.
Пересыльной лагерь был не во Владивостоке, а в Находке, откуда отправлялись суда в бухту Нагаево. Не слыхал, чтобы Колыму называли "черной планетой", в известном стишке говорится:
чудная планета,
12 месяцев зима,
остальное лето".
Тарн несколько раз всуе упоминает Дальстрой. Ах-ах, какой это был монстр. Это тюрьма в Магадане, это Берзин (первый из семи начальников Дальстроя) и его государство в государстве. Колыма – это прииск им. Водопьянова и тюрьма Серпантинка.
Между тем, в Магадане была не только тюрьма, но и музыкально-драматический театр. В поселках Дальстрой строил больницы, школы, дома культуры и клубы, только больниц было построено несколько десятков. В одной из них в поселке Дебин работал после окончания курсов старшим фельдшером отделения автор "Колымских рассказов" Варлам Шаламов.
Лечили в больницах и зеков и вольнонаемных. Одним из основных заболеваний была цинга, сказывался дефицит витамина "С". В первый год жизни на Колыме (1951) вместе с мамой болел цингой и я. Спас от нее настой из стланика, хвойного кустарника, который воспел Шаламов в одном из своих рассказов. Кстати, Шаламов был не единственным зеком, работавших в больницах и в других местах в качестве специалистов.
Нужно отметить, что значительную часть общего числа работавших на Колыме составляли вольнонаемные. О составе работников "Дальстроя" дают представление следующие данные: в 1948 году в нем всего работало 219 тысяч человек, в том числе 105 тысяч заключенных, 85 тысяч вольнонаемных, из которых более половины (48 тысяч) составляли бывшие заключенные, 29,5 тысяч спецпоселенцев и 600 ссыльных.
В последующие несколько лет общее число работающих в "Дальстрое" несколько выросло, достигнув максимума в начале 50-х годов (в 1950 г. 258 тысяч человек). Не будет ошибкой предположение, что этот рост произошел в значительной мере за счет освободившихся заключенных. Они получали все права и льготы, предоставляемые кадровым работникам «Дальстроя" - такие же оклады, отпуска, выходные и т. д. Но путь на материк даже после освобождения для них был закрыт многие годы.
Пополнялся штат работников и за счет вербовки в Дальстрой специалистов с материка. В их числе был мой отчим, инженер-механик, который завербовался в Дальстрой в 1950 году и проработал на Колыме 12 лет начальником механического цеха на электростанциях в Усть Нере и Мяундже.
По карточкам вольнонаемные получали тушенку, колбасу, сухие овощи. Свежее молоко выдавалось (зимой куском льда) грудным детям. Летом продавалась свежая кета, порой вместе с икрой. Свежие овощи привозили раз в год, ими запасались впрок, но их хватало в лучшем случае до Нового года.
Чего не хватало - чая. Можно было обменять новый зековский бушлат на три пачки чая. В отличие от чая, водка не использовалась в качестве "валюты" из-за ее отсутствия, продавался спирт, который каждый покупатель разбавлял водой по своему разумению.
Что касается заключенных, то в годы войны их пайка была самой скудной и основными причинами смертности в эти годы были пеллагра (авитаминоз) и дистрофия. Пеллагра в 1942—1943 годах стала причиной более половины всех смертей в лагерях и даже в 1945-м давала 8,5 процента смертности. Причём в 1942—1943 годах по отдельным лагерям смертность от пеллагры достигала 90 процентов.
После войны снабжение заметно улучшилось. В 1948 году паек заключенных в ГУЛАГе в целом в день составлял 700 г хлеба, 650 г картошки и овощей, 110 г круп, 60 г рыбы, 20 г мяса и еще ряда продуктов в мизерных количествах. От такого рациона с голода не умрешь, но и сытым не будешь. И, тем не менее, я был свидетелем футбольного матча на стадионе между командами охраны и зеков, летом 1951 года в поселке Усть-Нера. Зеки выиграли и под конвоем отправились обратно в лагерь.
Однако все это, хотя и существенные, но детали колымского прошлого. Намного важнее его общая оценка. Тарн мимоходом сообщает о сотнях тысяч погибших там заключенных. Ну, не надо так нагло врать!
По данным УФСИН по Магаданской области, с 1932 по 1953 годы в лагеря Колымы было завезено 740 тысяч человек. В последующие годы отправка заключённых на Колыму была незначительной, пока не прекратилась окончательно. Очевидно, что общее количество заключённых, этапированных на Колыму до 1957 года, т. е. до упразднения «Дальстроя», не превышало 800 тысяч человек, из которых, по официальным документам, умерло 120—130 тыс. человек, расстреляно около 10 тыс. человек. Большая часть умерших пришлось на годы войны, а расстрелянных на период "Большого террора" - 1937-1938 годы. В числе репрессированных была и значительная часть руководства Дальстроя, вместе с Э. Берзиным.
При всей трагичности приведенных выше цифр, они, тем не менее, противоречат многим мифам о Колыме, согласно которым она представляла огромный лагерь, в который были отправлены и погибли миллионы советских граждан. Кстати, по опубликованным данным, на долю колымских лагерей в 30-е и 40-е годы приходилось примерно 10% от общего числа заключенных в СССР.
Еще один существенный момент, о котором умалчивают все "обличители" советского режима - это состав заключенных. Подразумевается, что все они были невинными жертвами репрессий. Желание нынешних политиков на Украине и в Прибалтике изобразить бандеровцев и прибалтов - солдат подразделений СС, сражавшихся против Красной Армии, как идейных борцов против коммунистов, не имеет ничего общего с действительностью. Как говорится, черного кобеля не отмоешь добела. Попутно отметим, что в то же время, с 1942 года многие бывшие заключённые колымских лагерей направлялись на фронт. Только Среднеканский райвоенкомат в 1942—1944 годах направил в действующую армию 2262 бывших заключённых.
Что касается "невинных жертв", то вряд ли они составляли заметную часть уголовников. Снова обратимся к статистике.
читать дальше
Автор статьи - известный израильский экономист и публицист Борис Иосифович Дубсон, который провел на Колыме свою юность, раскрывает подлинную историю края.