Зло познаётся стихийно, для познания Добра нужно время и Учитель.
Психолог Валерий Ивановский: «Россиян несколько лет назад «перекодировали» на агрессию»
Эксперт рассказал о том, почему люди в интернет-дискуссиях порой готовы убить друг друга
Эксперт рассказал о том, почему люди в интернет-дискуссиях порой готовы убить друг друга
Приходится констатировать факт: уровень агрессии в современном человеческом обществе зашкаливает. В интернет-баталиях на повышенных тонах выясняют отношения либералы и патриоты, сторонники изменений Конституции РФ и противники, адепты реновации и те, кому милы старые добрые «хрущевки», «прививочники» и «антипрививочники», «табачники» и «антитабачники». Часто возникает ощущение, что та или иная тема нужна и ценна не сама по себе, а лишь как предлог лишний раз поскандалить. Накал страстей в ходе дискуссий таков, что если бы оппоненты в этот момент встретились в реале, они б нанесли друг другу как минимум тяжкие телесные повреждения…
О причинах растущего уровня бытовой агрессии и о том, что с этим делать, мы беседуем с клиническим психологом, руководителем школы боевых искусств «Валаал» Валерием Ивановским.
— Валерий Валерьевич, как вы считаете — уровень агрессии в обществе действительно повышен или это фантазии пацифистов?
— Эта проблема двухсоставная, двухфакторная. С одной стороны, абсолютно верно подмечено, что, во-первых, уровень агрессии зашкаливает, и это началось не вчера. С точки зрения психологии — что есть агрессия? Это один из двух базовых ответов человеческого организма на внешние угрозы. Человек реагирует на внешние угрозы только двумя известными способами — или бей, или беги. То есть агрессия — это и есть «бей», или подготовка к этому «бей». С другой стороны, очень интересно порассуждать, почему мы имеем такое явление. Получается, что во внешней среде происходит нечто, что провоцирует людей на эту реакцию. Ведь, по сути дела, проблем, по поводу которых люди собачатся, масса. Выходит, они являются лишь следствием, и есть некий базовый фактор, который заставляет людей вести себя таким образом.
— И что может быть таким фактором?
— Прежде всего, инстинктивную базу у человека во многом заменила так называемая павловская теория условных рефлексов. То есть база осталась та же самая: мы боимся умереть, мы пытаемся самозащититься. Но человек, в отличие от животного, в основном это делает, опираясь на вторую сигнальную систему (по Павлову), которая занимается формированием условных рефлексов. А это такое вторая сигнальная система? Слово. То есть, можно предположить, некоторое время прозвучали какие-то слова, которые стали многих людей сигналом опасности.
— Какие это слова, и когда они прозвучали?
— Я могу предположить, что это произошло на границе 2013-2014 годов, когда Россия в известных всем обстоятельствах резко сменила вектор поведения на международной арене. То есть, думаю, был нарушен естественный для россиянина ход кодирования реальности. Как у нас было до этого? Условно говоря: нефть, скрепы — вот мы развиваемся, ищем какой-то самобытный путь между западными цивилизациями и восточными деспотиями. Владислав Сурков, в частности, говорил о суверенной демократии. Но это была позитивная парадигма, она несла жизнь и развитие и индивиду, и обществу. А в 2014 году глобальным образом изменилось внутреннее самоощущение системы, и, соответственно, изменился язык — язык кодирования этой системы.
— Думаю, вопрос кодирования нуждается в дополнительных пояснениях…
— Существует понятие об универсальном предметном коде, введенное в оборот советским лингвистом и психологом Николаем Жилкиным. Это некое смысловое ядро, стык речи и «чистого» интеллекта, при помощи которого человек кодирует реальность. Да, мы говорим, что человек кодирует реальность словом, но за этим словом первоначально всегда стоит образ — некая картинка. То, что пытался осознать Платон и говорил об «идее стола», «идее стула». И вот это «первичное» кодирование реальности как раз и начало меняться. Человек из внешней среды стал получать огромное количество сигналов опасности. И это понятно: страна под санкциями, материальное положение многих граждан год от года ухудшается, сохраняется возможность внешней войны. Часто озвучивается идея борьбы с внутренними врагами. Кругом патетика войны, смерти, страдания. Теперь вспоминаем базовые реакции на опасность: «бей» и «беги». Бежать большинству россиян некуда, вот они и «бьют», то есть проявляют агрессию. Но человек всегда должен знать свою опасность в лицо. Поэтому каждый, опираясь, с одной стороны, на свои внутренние убеждения, а с другой стороны, на умело представляемые масс-медиа темы для обсуждения, начинает свою агрессию канализировать, направляя ее на конкретный объект: либералов, патриотов, сторонников либо противников реновации и так далее.
— Большинство баталий происходит в социальных сетях и это, наверное, хорошо: в противном случае люди поубивали бы друг друга. С другой стороны, виртуальное общение часто стирает все границы общепринятых норм, и люди говорят друг другу то, что никогда не сказали бы в глаза. Так что в данном случае интернет: причина, следствие или просто инструмент?
— Это одновременно и первое, и второе, и третье. Как интернет ни назови, он будет выполнять все эти функции в значительной степени. С одной стороны, это причина, с другой — следствие. С одной стороны, это инструмент, а с другой — база. В этом плане интересна теория относительности Эйнштейна: все зависит от того, в какой точке находится наблюдатель. Если брать глобально, можно сказать, что интернет — это определенный шаг на пути человеческой эволюции. Смотрите: из неорганики появилась органика, из органики — высшие млекопитающие. Сначала основной задачей для живых существ было как можно дольше продлить себя во времени, дать потомство, питать и холить свое тело. С момента возникновения каких-то социальных форм взаимодействия добыча пищи и размножение переходят на второй план, на первый же выходит служение социуму ради осуществления каких-то надчеловеческих целей.
А сейчас мы приходим к веку информационному, и доминантной базой общества в нем становится получение и обмен информацией. В этом плане интернет заменяет собой все остальные средства коммуникации. Я с легкой грустью смотрю на ревнителей традиционных каких-то ценностей, которые бичуют интернет, как дьяволово изобретение. Нет, — это сама природа, эволюция, сама жизнь. Если вы креационист, можно сказать, что сам Господь к этому руку приложил. Потому что он же и создал человека, и ведет его, несет за него ответственность. И если это появилось, значит, так или иначе Господь это допустил.
Под эту объективную реальность приходится подстраивать многие аспекты нашей жизни. Если раньше, например, уголовное наказание несли люди, которые оскорбляли действиями в реальности, то сейчас юриспруденция, которая так или иначе отражает самые общие и значимые черты нашего общежития, перешла к регулированию взаимодействия людей в интернете. Это связано с распространением информации, с ответственностью за клевету и оскорбления.
Многим, полагаю, удобно считать интернет только лишь безопасным средством для «выпуска пара», но это не совсем так. В онлайне идет реальная жизнь! Возьмем социально-политические катаклизмы и потрясения последних двадцати лет: «арабская весна» и прочие «революции роз»: интернет там был не просто инструментом влияния и мобилизующим фактором. Это своего рода часть реальности, которая привела к изменению другой части реальности.
— К вопросу о социальных границах и табу, которые «обнулил» интернет. Нас, 40–45-летних, воспитывали в безусловном уважении к старшим, учили, что свое мнение стоит высказывать лишь тогда, когда хоть что-то смыслишь в теме обсуждения. Сейчас сплошь и рядом школьники не стесняются давать советы «космического масштаба и космической же глупости» признанным экспертам, причем делают это зачастую весьма категорично. Так что же, опять виноват интернет или это просто отсутствие должного воспитания?
— Это очень интересный вопрос. Позволю себе отвлечься: сейчас я вдруг вспомнил два базовых, как говорят специалисты, отличия восточного философского мировоззрения от западного. В общих чертах — очень многие восточные доктрины говорят о том, что когда-то, в великолепном золотом прошлом, мы жили в раю, а потом его потеряли, и дальнейшие движения, дальнейшая жизнь — это удаление от некого идеала. В то время как западная традиция — она где-то перемежается с традицией научной — говорит о том, что все движется от простого к сложному. То есть, все становится лучше, краше. Если раньше была телега с осликом, сейчас есть автомобили.
Я бы не стал говорить, что происходит некое ухудшение воспитания, образования, передачи социальных норм. Это свойственно всем поколениям: старшие всегда критикуют рождающееся. Любые социальные нормы всегда конгруэнтны принятым в данном обществе базовым нормам, потому что иначе общество распалось бы. Возьмем время распада СССР – разве тогда не было людей невежественных, невоздержанных на язык, откровенно не понимающих и не знающих ничего? Они были, равно как были и люди невероятно умные, невероятно образованные.
— Может, они просто были не так заметны?
— Тогда у нас не было свободных средств массовой информации и примкнувших к ним социальных сетей. И тогда, может быть, это было не так заметно, потому что, круг непосредственного взаимодействия человека с другими людьми был ограничен пространством и временем, а также его энергетическими возможностями. А сейчас, с учетом развития технологий, это общение стало более доступным и глобальным. Поэтому я не вижу каких-то серьезных ценностных изменений. И пропорции, и основные вехи — все осталось тем же. В этом плане посмотрите на жизнь правителей и простых людей, на то, что до нас дошло в каких-то письменных источниках из Древнего Египта, Древней Греции, Китая. И сейчас примерно то же самое. Есть подлецы и есть хорошие; есть стремящиеся ко злу, есть стремящиеся к добру; есть стяжатели, которые пытаются копить материальные блага, и есть те, кто развивается духовно.
— Вернемся к агрессии. Все-таки мы пришли к тому, что ее уровень в обществе в значительной степени повышен. Чем это может угрожать обществу, конкретным группам людей?
— Агрессия или бегство — это всего лишь инструмент, который организм использует для того, чтобы восстановить это равновесие между собой и окружающей средой. Поэтому какие могут быть исходы? У человека либо получится приспособиться, либо не получится. В «получилось» и «не получилось» тоже возможны какие-то градации, аранжировки. И если не получилось — человек просто страдает от неустроенности; может даже погибнуть. Поэтому случиться может все что угодно. Еще надо понимать, что агрессия требует определенных энергетических затрат от организма, и рано или поздно силы его иссякнут. В конечном итоге возможна тотальная дезадаптация, что, в свою очередь, чревато как серьезными личностными расстройствами, так и психическими заболеваниями. При самом худшем сценарии дезадаптация может привести к полнейшей дисфункции и смерти организма.
— Как бороться с агрессией в обществе, и надо ли с ней бороться вообще?
— Мы переходим из сферы психологии в сферу социологии и политологии. Это уже вопрос эффективности государственного управления, вопрос должного функционирования общественных и государственных институтов, которые должны делать жизнь человека оптимальной. С точки зрения индивидуальной — тоже есть определенные практики, связанные с восстановлением личностного баланса. Это обширный материал, но какие-то общие рецепты лежат на поверхности. Это — соблюдение режима труда и отдыха: необходимо давать себе отдыхать. Важно заботиться о своем теле, то есть давать ему хотя бы минимальные нагрузки, следить за качеством своей пищи, потому что она значительным образом влияет на иммунитет. Это и работа над собой в плане ментальном, гигиена ума — поменьше негативных новостей и их бесконечного внутреннего обдумывания.
Ну и, безусловно, нужны практики осознанности. Вырываясь из этого бесконечного потока тревожных мыслей о будущем или о прошлом, надо попытаться осознать, что, по сути, у нас есть только «здесь и сейчас». Это то, над чем мы властны. Через мгновение то, что мы проживаем, станет прошлым, в которое мы не сможем вернуться; а то, что находится впереди нас — оно в тумане и подвержено миллионам всяких случайностей, которые мы не можем предсказать или предугадать.
22 мая 1882 года он в растерянности стоял в вестибюле Одесского университета. Ему было 37 лет. Он только что подал в отставку, стал безработным, причем безработным без перспектив найти новую работу – он ведь слыл политически неблагонадежным, сам министр просвещения считал его бунтовщиком. И это в Российской империи, через год после убийства императора (народовольцами из его Одесского университета) и всего несколько месяцев после убийства одесского прокурора (тоже народовольцами и тоже из Одесского университета)! А на его попечении – жена и восемь(!) ее несовершеннолетних братьев и сестер. И профессия у него не из тех, которые позволяют заработать денег – он был специалистом по зародышевому развитию морских беспозвоночных. Во всем мире была лишь горстка людей, которым это могло быть интересно, и немногим большая горстка людей, которые могли понять, чем он занимается. Даже если бы он был политически благонадежным, вакансии, где бы требовался такой специалист, появлялись далеко не каждый год. Университет был единственным источником его доходов. Из сбережений – только небольшое наследство жены (далеко не миллионы). А в прошлом – уже две попытки самоубийства, причем последняя была лишь год назад, когда жена заболела, и он думал, что она умрет.
